И довольно часто смотрю: как смотрятся старые девушки? Это вообще больной вопрос, поскольку один из наиболее устойчивых женских страхов: ужас сделаться не очень красивой.
Я по древней зависимости осматриваю в транспорте людей.
И довольно часто смотрю: как смотрятся старые девушки? Это вообще больной вопрос, поскольку один из наиболее устойчивых женских страхов: ужас сделаться не очень красивой. Что непременно. Непонятно почему девушки в старости намного менее интересны, чем мужчины. Мужское наморщенное лицо выглядит умно, женское – страшно и всегда гадливо. Тело мужчины просто как-нибудь высыхает, женское – будто бы приплющивается вниз, она становится меньше подъемом и с большой попкой.
Разумеется, наиболее родные на свете старые девушки вовсе не представляются неприглядными. Моя мать, к примеру. Разумеется, в морщинках. Однако веселая. Либо мертвая бабка – у нее в целом до самой гибели не было морщинок. Она вся была огромная, с подобным выпуклым, обширным украинским лицом. В целом, страшненькие – посторонние бабушки, а собственные – ничего себе такие, дорогие.
Есть еще девушки, которые не ветшают никогда в жизни, однако их я и не причисляю к группе «бабушки». Их просто не наблюдаешь. Они так, может быть, и погибают, будучи «девушкой средних лет».
2-ое, на что я гляжу, это как одеваются старые девушки. Они одеваются в 2-ух образах.
Образ первый, классический. Необходимый цветастый платочек, надвязанный под подбородком. Громадная аморфная юбка, из-под которой – ноги в кофейных ситцевых колготках и ботинки на невысоком каблуке. Снизу разноцветную рубашку накрывает аморфная же вязаная кофточка. Серая либо кофейная. И никогда в жизни нет сумочки. Ее меняет ситцевая сетка либо полиэтиленовый пакет.
Образ 2-й еще хуже. Модерн с рынка Китая. Такие бабушки выезжают из нашей Березы в сады. У них смешан динамический образ и подобно цветасто-романтический. Другими словами вязаные цветочки на блузе уживаются со спортивными брюками. Либо бусины из трудного жемчуга – с кофтейкой «японский Адидас». На головах у них какие-то кепки либо панамки с молниями. Сумок у них, ясно, также нет. У них имеется сумки. Это в общем цветастое и неприятное. Мне даже зажмуриться хочется.
Любопытно, отчего так? Я осознаю, что вся данная одежда крайне бюджетна. Однако такое ощущение, что у них со временем целиком исчезает ощущение образа. Я вглядываюсь в их лица и ищу их юность. Какие они, на черно-белых фото, под березами, в ситцевых платьях с пояском и с добавленным на плечи мужниным пиджаком? С кудрями без челок, с бесхитростными лицами? Они же были дорогими, прекрасными и без котомок. Куда это все подевалось?
Чем я также буду такой? Я не хочу их уязвить, впрочем, я стараюсь осознать причину.
Я убеждена, что четверть из них может прошивать и приставать. Отчего они не сошьют себе что-то отличное, верное? Отчего они не видят, что большие лиловые цветочки не подходят к их лицу? Может, это любовь к лишнему украшательству оттеняет стальную, с их точки зрения, действительность? Отсюда же: большое количество ослепительных календарей в жилище, салфеточек, вышивок, ковриков на стене, вазочек, и любой запыленной и печальной дребедени.
Любопытно, отчего в курсе «возрастная этнопсихология» нам вдохновляли психологию детей, и ни слова – про пенсионеров?
Я хочу в старости одеваться как миссис Марпл. В холодные твидовые костюмы и ясные воротнички. В прочные шляпки. Чтобы мой возраст вызывал почтение. Чтобы наряд выделял: старость – это премудрость, выдержанность, мысль. Быть может, я буду в шахматных пончо и с сигарой в руках. Тогда это будет вид такой опытной, видавшей типы девушки – шкатулки любопытных историй с замораживающими душу деталями.
Вы себя представляете в старости?